— Ну и что? — пожал плечами Род. — Мы ведь уже выскользнули из города, не так ли?

— Да, однако нас освободили под честное слово.

— О чем она толкует? — посмотрел на нее Шорнуа.

— Она имеет в виду, что Шаклер отпустил нас только потому, что мы обещали утром вернуться, — уголки рта у Рода плотно сжались.

— Для нас будет бесчестием, если мы не вернемся.

— Ну, верно, но это же не Грамарий. Здесь честь совсем не так важна.

Гвен уставилась на него, шокированная его словами. «И это еще важнее», — понял с сосущим ощущением под ложечкой Род. Он и сам больше в это не верил.

— Ладно, ладно! Нам придется вернуться в город! Кроме того, ускользнуть из города это одно дело, а ускользнуть с планеты, совсем иное!

— Что такое «планета», милорд? — нахмурилась Гвен.

Шорнуа лишь уставилась на нее во все глаза, но Род сделал глубокий вдох и сказал:

— Ну, планета — это мир, милая, он, понимаешь ли, не плоский, он круглый как мяч.

— Наверняка нет! — воскликнула она.

Род пожал плечами.

— Ладно, не верь мне, просто положись на мое слово. Вспомни, я ведь прибыл на Грамарий на «падающей звезде» и должен был видеть планету с большой высоты, очень большой высоты, и она круглая. Уж поверь мне, она круглая!

— Он правду говорит, — озадаченно нахмурилась Шорнуа. — Я тоже видела планету из космоса, и она круглая, спору нет. Примерно такая вот, — она показала на единственную луну, все еще висевшую высоко в небе. — Просто это очень маленькая планета. Слово это означает, понимаете, «скиталец», а вы знаете как скитается луна, она движется по всему небу.

— Да, — Гвен нахмурила лоб, пытаясь усвоить чуждые понятия. — Есть и другие, не правда ли? Звезды тоже скитаются.

— Правильно, — кивнул Род. — Это такие миры. Но большинство звезд, те, которые остаются на своих местах, ну, они солнца точь-в-точь такие же, как то, что дает нам днем свет и тепло.

— Ужель они и впрямь могут быть ими? — вздохнула, округлив глаза, Гвен. — Нет, наверняка нет! Ибо они ведь всего лишь точечки света!

— Это потому что они настолько далеко, — объяснила Шорнуа.

— Нет, сего не может быть, — нахмурясь повернулась к ней Гвен. — Ибо они тогда должны быть столько далеко, что... — она оборвала фразу, у нее голова закружилась, насколько же далеко они должны быть.

Шорнуа следила за ней, медленно кивая:

— Да, мэм. Именно так далеко, настолько далеко, что их свету требуется немало лет, чтобы дойти сюда.

— И все же, как сие может быть? — спросила Гвен, переводя взгляд с Рода на Шорнуа и обратно. — Как может свету требоваться время дабы дойти до какого-то места?

— Ну, он движется, — пояснил Род. — Поверь нам, милая. Нет никакого легкого способа доказать это, я имею в виду, доказать-то это доказали, но сделать это было очень трудно, очень сложно. Свет движется со скоростью 186282 мили в секунду. Это примерно шесть биллионов миль в год. — Глаза у Гвен потеряли фокус, и Род доверительно добавил:

— Не пытайся, дорогая, мы не можем по-настоящему представить себе такое огромное расстояние только не по-настоящему, только не эмоционально. Но мы можем напугаться, пытаясь сделать это, — он повернулся к Шорнуа. — Ближайшая звезда здесь, она случайно не видна?

— О, да. Это третья звезда в Дуле Бластера — одного из наших доморощенных созвездий, — Шорнуа подошла к Гвен и показала. — Видите те шесть звезд, образующих грубый параллелограмм, ну, знаете, скошенный набок прямоугольник?

Гвен посмотрела в направления, указанным ей рукой.

— Да, я вижу их.

— Ну, это рукоятка. А ту линию из четырех звезд, под прямым углом к ним? Это дуло. Третья звезда от конца — наша ближайшая соседка, — Шорнуа пожала плечами. — У нее, собственно, нет названия, только номер на звездных картах. Солдаты зовут ее «Соседской девушкой».

— Сколько до нее? — спросил Род.

— Чуть меньше семи световых лет.

— Сие означает... — Гвен сглотнула, — ...что звезда, которую я вижу сейчас, совсем не звезда, то лишь свет, что покинул ее семь лет назад?

— Верно, — энергично кинул Род. — Мы видим ее не такой, какая она есть, а такой, какая она была семь лет назад. Совершенно верно, милая. При всем, что мы знаем, она может прямо сейчас взорваться, но мы узнаем об этом лишь через семь лет.

Быстрота понимания Гвен произвела на него сильное впечатление.

Его жена просто глядела во все глаза на ночное небо, заблудившись в громаде данной идеи.

— А планеты, — негромко произнес Род, — все крутятся и крутятся, описывая вокруг своего солнца круги, имеющие яйцевидную форму.

Пораженная Гвен резко повернулась, уставясь на него.

— Нет, ибо наверняка, солнце проходит вокруг Земли! Я же вижу, как оно каждый день восходит и пересекает небо!

— Так только кажется с виду, — покачал головой Род. — На самом же деле это вращается Земля, — он покрутил пальцем. — Кружит и кружит, как раскрученный волчок. Подумай над этим, не торопясь, если ты все кружишься и кружишься на месте, то кажется, будто вон Йорик вращается вокруг тебя, когда на самом деле он стоит не двигаясь, не так ли?

Гвен глянула на Йорика, а затем принялась медленно кружиться на месте. После двух оборотов она заключила:

— Все так, — остановилась и посмотрела на Рода. — Однако же, как я могу, всего лишь гладя, определить, он там движется или я?

Род с шипением втянул в легкие воздух, он знал, что Гвен умна, но его изумила быстрота, с какой ее разум перескочил к следующему вопросу. Он так и уставился на нее, пораженный скачком ее мысли. А затем слабо улыбнулся.

— Ну, тебе придется поискать другие доказательства, милая. Например, когда мы смотрим в телеск... э... поближе на другие планеты, то видим, что их луны вращаются вокруг них. Это объясняет, почему наша собственная луна бродит именно так, как она бродит, она на самом деле вращается вокруг нас, отчего можно довольно смело предположить, что и мы вращаемся вокруг нашего солнца, особенно после того как мы установили, что она чертовски больше любой из наших планет, — он пожал плечами. — А чем она больше, тем сильнее притягивает.

На долгий миг она уставилась на него во все глаза, а затем медленно произнесла:

— И именно по сей причине нам так и трудно покинуть сию «планету»?

Род затаил дыхание, уставясь в свою очередь на нее. А затем открыл рот, втянул в себя воздух и, наконец, проговорил:

— Да. Планета притягивает к себе предметы. Точно также, как солнце притягивает к себе планету.

— Тогда почему же планета не падает на солнце?

— Потому что она слишком быстро движется. Как в случае... — его осенило вдохновение, — как в случае с тобой, когда ты пытаешься схватить Джефри. Он пролетает мимо, а ты хватаешь его, но, поскольку он так быстро движется, ты не можешь притянуть его к себе. С другой стороны, держишь ты его достаточно крепко, так что оторваться он тоже не может и поэтому только описывает круг концом твоей руки. А теперь представь себе, что он отказывается остановиться и попросту продолжает вечно описывать вокруг тебе круг за кругом. И примерно такое же притяжение, какое оказываешь ты на него, и притягивает предметы к планете. Конечно, с нашей точки зрения, это притягивание выглядит «падением». Мы называем эту силу гравитацией.